Откуда есть пошла модернизация на Руси, сцена четвёртая

[Мария Н]

Насчет диктатуры пролетариата можно.

Ага! "Предчувствия его не обманули!"
Спасибо, Ирина.
Вот вам, господа, и "прогуглить"! Да я бы не знаю сколько этот ответ искала!

[olira]

Научный коммунизм был во всех ВУЗах. Может, и Тимур еще застал?

Разумеется застал! И не только научный коммунизм, еще и историю КПСС, диалектический и исторический материализм, политэкономию капитализма и политэкономию социализма.

В какой-то из работ В.И., помнится, был образ меньшевизма в виде брата, который хочет задушить в объятиях другого брата - большевизм.

А вот этого не припомню, помню, что меньшевики были жутко плохие. А братские были республики.

А меня "писательская зона" однозначно "отослала" к раннему еще не попсовому Розенбауму.

Какие вещи знаете. Мне сие произведение как-то не попадалось.

[Братский Андрей]

А меня "писательская зона" однозначно "отослала" к раннему еще не попсовому Розенбауму.

Никогда его попсовым не считал и не считаю. У него умные, философские стихи и песни (кстати, одна серия "Философия" чего стоит).

[Юлия]

... В какой-то из работ В.И., помнится, был образ меньшевизма в виде брата, который хочет задушить в объятиях другого брата - большевизм. (не оттуда ли "Слегка ослабить братские объятья")
Научный коммунизм был во всех ВУЗах. Может, и Тимур еще застал?

Ну Ира, ну ты просто ГИГАНТ Я это на полном серьёзе. В соседней ветке я уже это сделала, здесь делаю ещё раз
Только не совсем поняла в твоём описании, кто кого хочет задушить, но, в данном случае, это дела не меняет.
Правда, в совковые времена, все народы и национальности, населявшие нашу огромную страну, назывались братскими народами.
Но твои ассоциации мне, определённо, нравятся больше.

[Мария Н]

Ну Ира, ну ты просто ГИГАНТ

Правда, в совковые времена, все народы и национальности, населявшие нашу огромную страну, назывались братскими народами.
Но твои ассоциации мне, определённо, нравятся больше.

Но к "Нашему союзу", ИМХО, объятия меньшевиков отношения не имеют. Где Крым, а где...

[ИРИНА Т]

Про гиганта да еще капслоком это слишком - сразу ассоциации с Кисой Воробъяниновым))) У нас из настоящих гигантов - Максимыч! Он знает и помнит всё!
Хотя и приятно от своих получать похвалы. Но что такого я вспомнила - непонятно... Лена Олира вон тоже согласна, что Тимур застал все эти научные коммунизмы.

Только не совсем поняла в твоём описании, кто кого хочет задушить, но, в данном случае, это дела не меняет.

Вот никогда не думала, что найду, но интернет - великое изобретение, ей-богу! И главное, не только нашла, но и офигела, что "Ленин и теперь живее всех живых" и все труды его есть в инете. И люди пишут по ним курсовые на полном серьёзе...

Меньшевики стремятся убить марксизм посредством мягкости и удушить посредством объятий, путем признания всех истинно-научных сторон и элементов марксизма...Меньшевики хотели взять из марксизма все, что приемлемо для либеральной буржуазии, вплоть до борьбы за реформы, до классовой борьбы (без диктатуры пролетариата), до общего признания социалистических идеалов и смены капитализма новым строем и отбросить только живую душу марксизма, только его революционность. (Ленин, том XVIII, стр. 251).

Мне сие произведение как-то не попадалось.

Я об этом уже рассказывала viewtopic.php?f=53&t=719&p=30002&hilit= ... D0%BE%D0%B на форуме (чет не могу скрытую ссылку оформить), но давненько уже. Там и демонстрировала листочек с автографом Розенбаума. В 1993 году это казалось очень свежим и смешным.

Никогда его попсовым не считал и не считаю.

Андрюша, мы эту тему долгое время обсуждали в разных темах тут и тут, и еще в разных местах. Тема о попсе была горячая в своё время, но аналогичные Вашему мнения были тоже представлены.

[Братский Андрей]

Не буду спорить, естественно, есть мнения, отличные от моего. И к носителям этих мнений я питаю глубокое уважение. Но всё же остаюсь при своём, хотя есть над чем подумать.

[ИРИНА Т]

Кстати, эту дискуссию можно и продолжить, и высказать, всё, что считаете нужным. Но не тут, наверное...

[Братский Андрей]

Да, конечно, не здесь. Да и не знаю, стоит ли... Подумать надо.

[Юлия]

Про гиганта да еще капслоком это слишком - сразу ассоциации с Кисой Воробъяниновым))) У нас из настоящих гигантов - Максимыч! Он знает и помнит всё!
Хотя и приятно от своих получать похвалы. Но что такого я вспомнила - непонятно... Лена Олира вон тоже согласна, что Тимур застал все эти научные коммунизмы.

Ир, ну мы (наше поколение) все застали и изучали марксизмы-ленинизмы, но, убей меня, чтобы я нечто подобное вспомнила. И вообще, у тебя всегда очень точные ассоциации возникают. Я о многом, о чём ты сходу вспоминаешь, даже и не подозреваю, честно. А с Кисой Воробьяниновым правильно возникли. Но я же по-доброму эту ассоциацию вызвала. Всё "от зависти" (от белой, конечно).

[Максимыч]

У нас из настоящих гигантов - Максимыч! Он знает и помнит всё!

Ну, опять мне льстят... Впрочем, кое-что я помню. Тимур заканчивал Ставропольский мединститут в 1987 году, тогда же, когда мой друг, с которым мы жили в одной комнате общежития - Донецкий (именно благодаря ему я стал патологоанатомом; а сейчас, к сожалению, с ним контактов не имею, ибо мобильного у него почему-то долго не было; знаю, что он оставался в осаждённой Горловке, попробую попросить Дядю Мишу, чтобы разузнал...). Он тогда сдавал госэкзамен по научному коммунизму и после каждого параграфа ругался матом Мы в 91-м уже не сдавали (остались два госэкзамена - по специальности (на лечебном факультете - терапия, хирургия или гинекология) и социальная гигиена, она есть и сейчас, только называется как-то по-другому). Когда перестали сдавать - вот это не помню , вроде бы в 89-м ещё сдавали что-то общественное...

[Мария Н]

Ну, опять мне льстят...

Это не лесть,а констатация факта.

[Vlak]

Насчет удушения в объятьях лично у меня ассоциация с Лемовским "Мир на Земле"

Может, меня охватил страх, может, только предчувствие. Но ведь я пришел сюда не для того, чтобы сбежать, да и куда, собственно? Я двинулся дальше. Он выглядел совсем как человек небольшого роста.

– Алло, – услышал я его голос. – Алло... ты меня слышишь?

– Слышу, – ответил я без особого энтузиазма.

– Иди сюда, иди... У меня тоже есть радио!

Это прозвучало достаточно идиотски, но я направился к нему. Что-то военное было в покрое его скафандра. Крест-накрест металлические ремни на груди. В руках не было ничего. «И то хорошо», – подумал я, продолжая идти, непроизвольно замедляя шаг. Он вышел навстречу и поднял руки непринужденным радушным жестом, словно увидел старого знакомого.

– Привет! Привет! Дай бог тебе здоровья... Как хорошо, что ты наконец пришел! Поболтаем... я с тобой... ты со мной... поболтаем... как установить в мире мир... как живется тебе и мне...

Он говорил это добродушным вибрирующим голосом, странно возбуждающим, певучим, затягивая гласные, и шел ко мне через сыпучий песок, широко раскинув руки, словно для объятия, в каждом его движении было столько сердечности, что я и сам не знал, что думать о нашей встрече. Он уже был в нескольких шагах, но в темном стекле его шлема блестело только отражение солнца. Он обнял меня, прижал, так мы и стояли у серого почти отвесного склона огромной скалы. Я попытался заглянуть ему в лицо. Даже на расстоянии ладони не увидел ничего, потому что стекло его забрала было непрозрачным. Даже никакое не стекло, а скорее маска, покрытая слоем стеклянистой массы. Как же он меня по сему случаю видел?

– Тут у нас тебе будет хорошо, дорогой... – сказал он и ударил своим шлемом по моему, словно хотел расцеловать в обе щеки. – У нас очень хорошо... Мы войны не хотим, мы добрые, тихие, сам увидишь, дорогой... – говоря так, он одновременно так сильно и резко ударил меня в голень, что я повалился на спину, и тогда он обоими коленями придавил мне живот. Я увидел все звезды, в самом прямом смысле слова, звезды черного лунного неба, мой же несостоявшийся друг левой рукой прижал мою голову к грунту, а правой сорвал с себя металлические ремни, которые сами свернулись в подковообразные скобы. Я молчал, в общем-то ничего не понимая, ибо он приковывал поочередно мои руки к грунту этими скобами, которые вбивал могучими размеренными ударами кулака, и одновременно приговаривал:

– Тебе будет хорошо, дорогой... Мы простые, доброжелательные, мягко настроенные, я тебя люблю, и ты меня полюбишь, дорогой...

– А не братец родимый? – спросил я, чувствуя, что уже не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Мои слова отнюдь не обескуражили его.

– Братец?.. – повторил он задумчиво, словно смакуя это слово. – Пусть будет братец! Я добрый и ты добрый! Брат для брата! Ведь мы братья. Верно?

Он поднялся с меня, быстро и деловито ощупал мне бока, бедра, дошел до карманов, вынул из них всю мою добычу, плоскую емкость с инструментами, счетчик Гейгера, отстегнул лопатку, еще раз, уже сильнее, прощупал меня, особенно под мышками, потом попробовал засунуть палец за голенища ботинок и, продолжая старательно обыскивать, не переставал говорить:

– Ты сказал «братец родимый»? А? Возможно, а может, нет. Разве нас родила одна мать? Э-э-эх, мать, мать... Мать – святое существо, братец. Добрая! И ты тоже добрый. Очень добрый! Оружия не носишь. Хитрец, дорогой, хитрячок... Этак себе прогуливается, грибки собирает. Да, милый братишечка, сейчас я тебя облегчу, тебе станет лучше, вот увидишь. Мы мирные люди, простые, мир принадлежит нам.

Говоря так, он снял со спины что-то вроде плоского ранца и раскрыл его. Там сверкнули какие-то остроконечные инструменты. Взяв один из них, он взвесил его на руке, отложил и вынул другой, вроде огромных ножниц, похожих на те, какими солдаты при наступлении разрезали проволочные заграждения. Лезвия сверкнули на солнце, он уселся мне на живот, поднял свой инструмент и со словами «Дай бог здоровья» одним ударом воткнул его мне в грудь. Заболело, хотя не очень. Видимо, дистантник был снабжен глушителями неприятных ощущений. Я уже не сомневался, что сердечный лунный друг выпотрошит меня, как рыбу, и, собственно, должен был бы вернуться на корабль, оставив ему на растерзание корпус, но меня так заворожил контраст между его словами и действиями, что я лежал, словно под наркозом.

– Почему молчишь? – спросил он, с хрустом вспарывая верхний слой моего скафандра. Ножницы были первоклассные, из какой-то чрезвычайно твердой стали.

– Сказать что-нибудь? – спросил я.

– Ну скажи.

– Ты гиена.

– Что?

– Шакал.

– Хочешь обидеть меня, друга? Нехорошо. Ты мой враг! Ты предатель. Ты умышленно пришел сюда без оружия, чтобы меня обмануть. Я тебе желал добра, но врага надо исследовать. Такова моя обязанность. Таков закон. Ты на меня напал. Не объявляя войны, ворвался на нашу землю святую! Сам виноват! «Брат родимый». Собаке ты брат! Ты хуже пса, а за гиену и шакала ты меня еще попомнишь, но... недолго. Сейчас твоя память кончится вместе с жизнью.

Наконец последние крепления грудного панциря поддались, и он принялся поддевать их, отгибая в стороны. Заглянул мне внутрь и замер.

– Любопытное устройство, – сказал он, вставая. – Финтифлюшки разные. Я-то простак, но наши ученые поймут. Ты подожди здесь, куда тебе спешить? Теперь спешить некуда. Ты уже наш, дружочек!

Грунт задрожал. Повернув голову набок, на сколько было возможно, я увидел еще несколько таких же, как он. Они шли безукоризненным каре, чеканя шаг и высоко выбрасывая ноги, словно на параде. И так старались, что пыль вздымалась. Мой мучитель, видимо, готовился рапортовать, потому что встал по стойке «смирно».

– Тихий, ответь, где ты? – загудело у меня в ушах. – Фония уже в порядке. Говорит Вивич. База. Ты меня слышишь?

– Слышу! – ответил я.

Видимо, обрывки нашего разговора дошли до тех, что маршировали, потому что они припустили бегом.

– Ты знаешь, в каком секторе находишься? – спросил Вивич.

– Знаю. Только что убедился. Меня захватили в плен! И вскрыли!

[gri]

Не прошло и полгода...

Прошу прощения, коллеги. Попытаюсь реабилитироваться (хоть немного)

Сталина,
Ленина,
"На земле весь род людской" - изменил соответственно пожеланиям.

"Эхо Москвы" из Мюнхена добавил.
Добавил Засупонина (Чехов, же, елки-палки!).

А вот Архангелов попрошу сделать кого-нибудь более компетентного.
Я внимательно прочитал пост Марии, а потом Википедию, и обнаружил значительные противоречия. Не будучи богословом, разрешить оные не способен есмь.

Пр "писательской зоне" у меня как-то пока не конкретизировалось - сразу появились ассоциации "шарага" (инженерная зона), "писательские роты" (было и такое). Так что если есть конкретика - прошу. Какое-то время я могу потрудиться на общее благо.

[Юлия]

Григорий:
Сталин – (подлинное имя – Иосиф Джугашвили) (1879 – 1953) – политический деятель, Генеральный секретарь ЦК ВКП (б) с 1922 года, с конца 20-х годов фактически единоличный правитель СССР. Годы правления Сталина печально известны из-за многочисленных незаконных репрессий.

Мне не очень нравятся "многочисленные незаконные репрессии". Я бы сказала так: "Годы правления Сталина печально известны жестокими репрессиями, в результате которых было уничтожено очень много образованных, интеллигентных людей, высококлассных специалистов в самых разных областях науки и производства.[/color]

[Братский Андрей]

Юлия, с Вашим замечанием согласен, но чуть-чуть изменить хочется:
"Годы правления Сталина печально известны массовыми жестокими репрессиями и гонениями на науку (вспомните генетику и кибернетику) и армию, в результате которых было уничтожено очень много (если честно, не очень нравится, но ничего лучшего в голову пока не пришло) образованных, интеллигентных людей, высококлассных специалистов в различных областях экономики и культуры.
Как-то так. Если коряво, поправьте.

[gri]

Коллеги, я просто по совету Марии использовал комментарий к одноименным статьям из "Аполитичной". Меня так и вовсе устраивало как было.
А по существу - есть ли смысл в данном конкретном комментарии расписывать, кого и за что репрессировали и в каких отраслях? КМК, в контексте "Модернизации..." достаточно формулировки "массовые жестокие репрессии"

[Ushwood]

Оборот "незаконные репрессии" вызывает недоуменный вопрос: а что, бывают законные репрессии? И если бывают, то были ли те, что при Сталине, незаконными?
Аналогичное недоумение вызывают "жестокие репрессии": подразумевается, что могут быть и не жестокие, а так, понарошку.
Просто "массовые репрессии", этого вполне достаточно.
И я согласен с Григорием, что расписывать, кого и где репрессировали, здесь совершенно излишне.

[Братский Андрей]

Хорошо, убедили. Но "массовые репрессии" надо оставить.

[Юлия]

Массовые репрессии