Пусть это будет вместо первомайского поздравления.
Сразу должна сказать, что новые фотографии по качеству очень уступают первым. И техника была с другой разрешающей способностью, и другие условия съёмки. В Малом зале всё было очень близко, не было подмостков, не было дополнительного освещения, только мягкий общий свет. В Большом зале, понятно, всё по-другому.
Итак, второй концерт у нас, 5 октября 2005 года. Почти все кадры плохие, их можно было бы вообще удалить, но всё-таки это какой-никакой архив, а два кадра интересны сюжетно. Конечно, прежде всего, для меня, но, думаю, всем тоже это будет небезынтересно. Поэтому сначала о сюжете. Как я уже писала, на этом концерте я решила подарить Тимуру и Сергею свои фото-признания, а это, значит, надо выходить на сцену. Когда это сделать, не знала. В конце не хотелось, т.к. к концу в зале всегда начинается суета, из-за транспорта некоторые уходят раньше. И вот, когда Тимур объявил «Зачем вы, девушки?», с традиционными к этой песне словами, я решила, что это самый подходящий момент. Профессор со мною согласился, и после песни я поднялась на сцену (справа), а он пошёл на свои позиции. Сначала я вручила цветы Михаилу, а потом пошла, разумеется, к Сергею. Слышу – в зале хохот. Оказывается, Тимур после Михаила приготовился меня встречать, а когда я, даже не взглянув на него, прошла мимо, он, обескураженный, повернулся к залу и сказал – «А мне-е-е?!» Вот этот момент и заснят. Будучи в сильном волнении, ничего этого не помню. Я и в самом деле старалась не остановить свой взгляд на Тимуре, чтобы не растеряться и не сорвать всю эту «операцию». В общем, почти как у Шендеровича на «Гран-при» - ничего не помню, помню только, что стою уже у микрофона, значит, можно говорить, а это уже не страшно. Тимур, конечно, понял, что я так просто не уйду, и уже стоял в сторонке от микрофона. И я стала «выступать», сказав, что я, как и слушательница из филармонии (он о ней говорил перед песней), считаю Тимура очень красивым и вручаю ему ещё и документальное доказательство своих слов. (Вообще-то собиралась говорить более содержательно, но неоднократно педалируемая мандолина несколько нарушила мою внутреннюю гармонику, и вместе с высокими нотами во мне активно зазвучала нота бабушкиного недреманного ока – «а за мандолину мальчику надо надрать ушки»; поэтому я остановилась на программе-минимум, а программа-максимум была, как известно, потом, когда моя сенсорная система обрела прежние параметры.)
Как получился такой совместный поклон, не знаю, но вот получился, чем и дорог мне этот кадр. «Мизантроп Костюхин» в это время изучает, что там ему выдали, а Михаил всё это наблюдает со своей необыкновенной улыбкой.
А теперь вот что. Чтобы никто не подумал, глядя на этот снимок, что на глаза к такому прекрасному мальчику вылезла кривая-косая-нос крючком баба-Яга, «без царя в башке лохматой» угрожающего цвета, я всё-таки хочу после кадра с моим «выступлением» поместить свою нормальную фотографию, сделанную именно в те дни и в том же, извиняюсь, «прикиде». Вид, правда, у меня там невесёлый, это я после ветеранского сбора. Грустное это дело, скажу я вам, ветеранские сборы. И дело тут не столько в большой концентрации седых людей, сколько в «идеалах коммунизма». Прошедшая неделя опять обострила эту тему… «Не состояла», заскорузлостью и упёртостью никогда не отличалась, а теперь и совсем хочу жить только своим миром. И встречаться не с коммунисткой Швец, а вот, например, с Тимуром Шаовым.
